Жизнь других

Вновь (после недавнего «Груза 200») 1984 год. Вновь страна, которой больше нет, — Германская Демократическая Республика. Штази (Министерство государственной безопасности) лютует: ищет потенциальных перебежчиков, помощников перебежчиков и помощников потенциальных перебежчиков — проклятая интеллигентская сволочь вовсю валит через стену на Запад. Честный драматург-социалист Георг Дрейман (Себастьян Кох) старается сохранить баланс между сочувствием друзьям-диссидентам, верой в светлое будущее и порядочностью. Его возлюбленной актрисе Кристе-Марии грозит отлучением от сцены похотливый министр культуры (бывший чекист). Не без участия последнего за Дрейманом устанавливается слежка. Следить поручено проницательному гэбисту с холодным сердцем Вислеру (Ульрих Мюэ).

Несмотря на шпионские страсти: прослушка разговоров, перлюстрация почты, черные списки и печатная машинка с красной лентой (ее вероятно, занесло из известного восточногерманского политического анекдота — другой и тоже смешной цитируется в фильме прямо), это вовсе не кино про ужасы тоталитаризма. Даже если «не было таких диссидентов и не было таких гэбэшников, и машинки никто так не прятал, а крамольные статьи — так не передавал», как утверждают некоторые очевидцы, что с того. Видеть в работе Флориана Хенкеля фон Доннерсмарка исключительно кинодоклад по новейшей истории, значит упускать то, что называется экзистенциальным планом. Историю не про разум и чувства даже, а про того самого человека без свойств Вислера, Гренуя своего времени, который внезапно сталкивается с физически невыносимым ощущением отсутствия жизни, проступившим сквозь отголоски жизни других. Только вместо того, чтобы красть чужие, он отчего-то решает эти жизни сберечь. В реконструкции этой обреченной попытки фон Доннерсмарк столь наивно искренен, что никакие чрезмерности и сомнения в исторической достоверности не вызывают протеста. Ни чекист, который во время прослушки плачет под исполняемую Дрейманом «Сонату для хорошего человека» (тут же, почти превращая драму в фарс, драматург цитирует слова Ленина об «Апассионате» Бетховена!). Ни похищенный тем же Вислером из квартиры Георга томик Брехта. Потому что в какой-то момент начинаешь вдруг сочувствовать желанию режиссера верить в то, что хорошим человеком становятся не в силу убеждений, осознания или переосмысления, а вследствие нехватки, извините, человеческого тепла и потребности в том, чтобы кто-то, глядя в глаза, сказал тебе, что ты хороший человек. А верить в такое можно только вопреки здравому смыслу и чувству меры.

автор: Владимир Лященко