Когда я впервые прочитала книгу – она мне понравилась, пожалуй, даже очень. Были ассоциации с «Вином из одуванчиков» Рэя Брэдбери: светлая, лиричная и небездумная книга о детстве. Я бы сказала, что умная, но умная – это как раз у Брэдбери, а у Зюскинда мысли заключены в самих лирических отступлениях (которые и составляют всю книгу:)), ситуациях, воспоминаниях. Это тоже хорошо и приятно: не сухие формулировки выводов, сделанные автором о жизни, а мысль, парящая в атмосфере произведения. У Брэдбери, кстати, такое тоже нередко бывает. Впрочем, зачем я прицепилась к совсем другому автору, когда с самого начала хотела сопоставить повесть с другим произведением самого же Зюскинда?

Конечно, с «Парфюмером». Его я читала позже – и сильно удивилась, как один и тот же автор мог написать светлую, сентиментальную повесть о детстве и мерзкую, чернушную банальщину с закосом под классический романтизм. Но после повторного прочтения «Зоммера» удивляться перестала: и правда, автора узнать можно, хотя бы по мастерству описаний противностей (романтичная история с провожанием девочки напрочь вылетела у меня из головы, зато образ сопли на клавише рояля остался, пожалуй, навсегда). Или по крайне незамысловатому стилю (скучные предложения, заурядные сочетания слов), который пробивается и в «Парфюмере»: «Он работал без перерыва два часа. И его движения становились всё лихорадочней, скрип его пера по бумаге всё энергичней, дозы духов, которые он вытряхивал из флакона на свой платок и подносил к носу – всё больше». Но особенно «расцветает» в «Зоммере».

Я понимаю, что по переводу нельзя судить о стиле, но в данном случае, думаю, и так всё видно: если у автора предложения состоят из гольных подлежащего-сказуемого, а определения редки и при этом банальны («свинцовые тучи», «тайные тропы», «блёклое воспоминание») – тут уж никакой переводчик не поможет. Банальны и прочие художественные приёмы, например, сравнения: «сонные, как осенние мухи», «смирный, как ягнёнок». Конечно, подобные примеры можно выцепить из любого текста, но здесь они уж больно бросаются в глаза, имея в противовес считанные единицы не совсем стандартных словосочетаний: «сытое солнце», «ледяные бильярдные шары» (о крупном граде). Однако, на удивление мне, именно в простоте стиля и заключается наивная прелесть «Повести о господине Зоммере»: именно так, скорее всего, рассказывал бы о себе ребёнок. Что, кстати, странно, ведь по сюжету о себе-маленьком рассказывает уже повзрослевший человек… Да и о детстве можно написать по-разному: «А в другие дни, говорил ещё отец, можно услышать каждый гром и каждый шорох вселенной. Иные дни хорошо пробовать на вкус, а иные – на ощупь. А бывают и такие, когда есть всё сразу. Вот, например, сегодня – пахнет так, будто в одну ночь там, за холмами, невесть откуда взялся огромный фруктовый сад, и всё до самого горизонта так и благоухает» (барочное обилие слов и ощущений у Брэдбери); «Если не считать тех лет, когда ты засыпал, ложась для разнообразия ногами в другую сторону, или того совсем уж далёкого времени, когда голова ещё постепенно удалялась от ног и утренний вид на стену претерпевал небольшие ежедневные сдвиги – если не брать всего этого в расчёт, то всегда этот вертикальный барашек в щели между кирпичами и был первым утренним приветом от огромного мира, в котором мы живём» (жёсткость и убогость детства в изображении Пелевина); «Бывало, как досыта набегаешься внизу по зале, на цыпочках прокрадёшься наверх, в классную, смотришь – Карл Иваныч сидит себе один на своём кресле и с спокойно-величавым выражением читает какую-нибудь из своих любимых книг» (дебильная весёлость и чувствительность в представлении Л. Толстого). И так далее. Может, в этом ряду «Повесть о господине Зоммере» и выглядит бледновато (даже не Толстой!:))), но сама по себе книга совсем неплоха. Есть классные фишки наподобие законов Галилея и дарения гаечного ключа – эти мелочи очень точно передают мир детства. Есть впечатляющие своей искренностью сцены, во время которых абсолютно не хочется придираться к тексту. Рекомендую книгу тем, кому не хватает сентиментальности в собственной жизни (как мне, например:)). Очень приятно бывает вообразить детство традиционно-золотым (как минимум, светлым), а не таким, каким оно было на самом деле. С другой стороны, носителям розовых очков тоже рекомендую: прочитав некоторые эпизоды, вспомните, что не всё так легко и просто было в детстве, ведь кажущиеся ныне смешными ситуации были действительно неразрешимы и вели к разочарованию во всём мире, что гораздо хуже теперешних взрослых мелких разочарований, пусть даже и по объективно более серьёзным причинам. Имхо так.

Кстати, советую сразу брать издание с цветными иллюстрациями Жан-Жака Семпе! Говорят, что сам Зюскинд наказывал издавать книгу только с рисунками Семпе. И, надо сказать, не зря! Акварельные иллюстрации действительно художественны, и если вам понравится книга – то уж наверняка понравятся и картинки. Таким образом, вы получите два в одном: «Хлеба (для мозга) и зрелищ».:) Иллюстрации по-акварельному легки, нежны и точно воспроизводят атмосферу книги: яркое, но уже подразмытое воспоминание главного героя о своём детстве. Кроме того, художник не только продемонстрировал свои впечатления от книги, но и оказался на редкость внимательным читателем. Бывает, видя иллюстрации, приходится с сожалением не соглашаться в чём-то с художником – и не только из-за того, что ты представлял иначе, но и из-за того, что иначе было у автора. Жан-Жак Семпе подошёл к тексту очень бережно, не придерёшься: изобразил и красный вязаный колпак господина Зоммера (с помпоном), и тонкую старческую руку госпожи Функель, и неуверенное сидение мальчика на велосипеде – всё, всё! Единственная неточность, которую я увидела, – это то, что когда барышня Функель швырялась яблоком, крышка рояля уже была захлопнута (а на рисунке мальчик всё ещё сидит за клавишами). Но это, честно говоря, нисколько не портит впечатления от иллюстраций, тем более что согбённая фигурка маленького «пианиста» нарисована просто чудесно.

Кого заинтересовало – скажу, что книгу с иллюстрациями Семпе издавала «Азбука-классика» (такой экземпляр как раз и лежит сейчас передо мной). То же издательство выпускало и вариант с мягким переплётом, но там картинки (о ужас!) чёрно-белые, что выглядит просто кошмарно: плохое качество печати и обесцвечивание убивает их поэтику, тогда уж лучше б оставили совсем без картинок! Предупреждаю потому, что обладатели издания с чёрно-белыми иллюстрациями иногда сильно удивляются, узнав, что они на самом деле должны быть цветными. Думаю, ценители этой повести будут гораздо более счастливы, обладая текстом с полно<кровными>цветными рисунками, потому что они действительно делают из неплохого текста, набранного на бумаге, – любимую ВЕЩЬ, которую приятно рассматривать, держать в руках и вновь перелистывать после прочтения.

автор: Нюшка

источник:http://recensent.ru/nushka/759/