Для французской литературы XVI в. характерно соединение средневековых, ренессансных, маньеристических и барочных элементов. Стремление к новшествам следующим образом выразил поэт Гренгуар: «Оставлены, — говорит он, — приёмы старых учёных, над старыми музыкантами смеются, в презрение впала старая медицина, изгоняются старые архитекторы». Идеи гуманизма и реформации нашли себе высокую покровительницу в лице Маргариты Наваррской, сестры Франциска I. Придворным поэтом при них служил такой крупный представитель литературы XVI века, как Клеман Маро, сочувственно относившийся к протестантизму и испытавший на себя все тяготы религиозно-политических распрей своего времени. Изящный "маротический" стиль оказал большое влияние на французских поэтов нескольких поколений. Меллен де Сен-Желэ (1487—1558), занявший место Маро после его изгнания, близок к типу итальянского куртизана эпохи Возрождения, как его изобразил Кастильоне в своём трактате «Придворный»; он сам выполнил перевод этого трактата на французский язык и активно пропагандировал во Франции творчество Петрарки, Ариосто и Бембо. Наряду с ближайшими учениками Клемана Маро — его любимцем ла Бордери, автором «Придворная подруга» (1543), и выступившим впоследствии защитником Маро Шарлем Фонтеном (1515-90?), автором «Ruisseaux de Fontaine», — Маргарита покровительствовала и поэтам так называемой лионской школы, вводившим во Франции петраркизм (см. Лирическая поэзия и Петрарка). Таковы были Морис Сэв (1501-1560), якобы открывший могилу Лауры в Авиньоне; Антуан Эрое (1492—1568), автор «Совершенной Подруги», и Луиза Лабе (1526—1566), издавшая в 1555 г. «Спор Безумия и Любви». Сама Маргарита в своих стихотворениях («Перлы перла принцесс») придерживалась более непосредственной манеры Маро, но в новеллистической книге «Гептамерон» следовала традиции Боккаччо. И помимо поэтических вкусов, самый склад двора Маргариты, самые идеи, которыми он жил, были целиком проникнуты гуманизмом и реформационными взглядами. Кальвин принадлежал к кружку Маргариты до самого бегства из Франции. Бонавантюр Деперье, автор «Кимвала Мира» (1537), был в нём представителем свободомыслящего гуманизма. Кальвин и Деперье представляют собой те две крайние точки, между которыми расположилось мировоззрение кружка. Рабле Его истинным выразителем был Франсуа Рабле, автор «Гаргантюа и Пантагрюэля». Насмешливое безразличие в делах веры не позволяло ему примкнуть ни к одной из нарождающихся новых форм христианства; но это безразличие отнюдь не доходило до полного отрицания всякого вероучения. По словам Г.К. Косикова, "эпоха поняла Рабле, но она его не приняла, и причина не столько в том, что его уникальный талант одиноко высится среди современников, сколько в том, что его мысль весело возвышается на ними" Как и у самого Рабле, в кружке не было только стремления остановиться на одном определённом и строго ограниченном принципе веры и знания. Выраженное полушутя, полусерьёзно, положение Телемского аббатства: «Делай, что хочешь», так ярко выражающее требование свободы мнения, и рядом с этим неумытное, искреннее стремление к знанию — вот основные черты в умственном складе кружка Маргариты. Они проходят красной нитью и через весь французский гуманизм XVI в. Ради знания в первой половине этого века были переведены на французский язык почти все классики. Ради знания в том виде, в каком оно понималось в то время и в каком оно разрослось в Италии в широкое освободительное течение, появляется стремление проникнуть и в тайники древнегреческой письменности. В 1507 г. была напечатана первая греческая книга. В 1539 г. Франциск I берёт под своё покровительство издание греческих авторов, чтобы спасти это дело, которому гуманисты придавали самое важное значение, от цензуры Сорбонны. Гийом Бюде (1469—1540) пишет «Комментарии к греческому языку» (1526); в параллель к ним Доле (1509—1546) составляет «Комментарии к латинскому языку» (1536). Гуманизм Гуманистам удалось даже рядом со схоластической Сорбонной основать особое свободное учреждение — Коллеж Трёх Языков, впоследствии College de France. Одним из отличительных признаков гуманизма ΧVI в. был живой интерес к национальным языкам. Во Франции он выразился в научном изучении родной речи. Оно начинается с книги Жофруа Тори «Champfleury» (1529), где с жаром проповедуется необходимость писать по-французски. Как и Рабле, Тори насмехается над латинским набором слов, который был в ходу у ранних гуманистов. Но идеал его ещё позади; образцовой ему кажется Ф. речь у Кретьена де Труа, Рауля де Удана, Алена Шартье. Такого же мнения держится гораздо позже и Мегре, в своём «Трактате по французской грамматике» (1550). Он не останавливается даже перед требованием введения фонетической орфографии, чтобы совершенно освободить Ф. язык от всякой латинской традиции. Мнение Мегре осталось, однако, одиноким. Уже Доле, в вышедших главах своего «Французского оратора» (1540), предлагает развивать французский язык, черпая из античной сокровищницы. Это и было основной точкой зрения гуманистов. Они настаивали на близости Ф. языка не только к латинскому, но даже к греческому. Такова книга Анри Этьена «Traité de la conformité du langage français avec le grec» (1565). Борясь всеми силами против употребления иностранных слов и выражений, гуманисты старались развивать и изучать свой язык. Отсюда употребление Ф. языка и в учёной литературе. Французский перевод «Наставления в христианской вере» (1540) Кальвина был первым теологическим, «Диалектика» Пьера де ла Раме (1515—1572) — первым философским трактатом на французском языке. Боден и Раме стараются вводить родной язык и в преподавание физики, астрономии, геометрии и проч. Клод Фошэ (1530—1601) и Этьен Паскье (1529—1615) пишут по-французски сочинения, посвящённые французским древностям. К этому же течению примыкает, в сущности, и манифест Плеяды (см.): «Защита и прославление французского языка» (1549), составленный Жоашеном дю Белле. Ронсар, Жодель, Баиф, Белло, Тиар и дю Белле скорее дают окончательное выражение тем брожениям во французской литературе, которые происходили и в кружке Маргариты Наваррской, чем начинают собой новый период литературной истории Франции. Тома Себийе (1517—1589), сформулировавший в своём «Французском поэтическом искусстве» поэтическую теорию школы Маро, точно так же призывает к тщательному изучению классиков и итальянцев и обновлению в их духе французской поэзии, как и дю Белле. Уже Гийом Бюде (1469—1540), первый французский гуманист, говорил: «nostris obvium est, ut omnibus, et antiques et recentiores scribendo auctores œmulari». Представители Плеяды и особенно их последователи: Жак Пеллетье, автор «Поэтического искусства» (1555), и Скалигер, автор «Семи книг о поэтике» (1561), только довели подражание классикам и итальянцам до чудовищных размеров; так, Жак де ла Тай в своём трактате о том, как слагать по-французски стихи на латинский и греческий лад (1573), предлагает даже вовсе изгнать рифму и силлабическое стихосложение заменить тоническим. Особенно наглядно выступает близость Плеяды к прежде существовавшим видам поэзии в лирике. Если Ронсар выпустил ещё в 1552 г. четыре томика од, то тот же Ронсар и за ним целая фаланга поэтов слагают сонеты в духе Петрарки, совершенно так же, как поэты лионской школы. Кроме Ронсара, подвизались в петраркизме Дю Белле, Антуан дю Баиф (1532—1589), Понтюс де Тиар (1521—1603), Этьен Жодель (1532—1573), Реми Белло (1528—1577), Оливье де Маньи и многие другие. В области повествовательной поэзии Плеяда реанимировала во Франции жанр эпопеи. Этому нововведению придавалось особое значение; Дю Белле настоятельно требовал от Ронсара, чтобы он испытал себя в этом виде творчества, который в трактате Дю Белле именовался «длинной поэмой». Образцом жанра считалась "Энеида" Вергилия. Рядом с оставшейся неоконченной «Франсиадой» Ронсара, задуманной под влиянием Тассовского «Освобождённого Иерусалима», Гийом Саллюст Дю Бартас (1544—1590) пишет поэмы на библейские сюжеты ("Седмица"), а Бероальд де Вервиль — даже поэму о шелковичном черве. Драматургия Самый существенный и важный в историко-литературном отношении переворот произвела Плеяда в области драматического искусства. С самого начала XVI в. итальянский театр, подражавший Сенеке риторическими монологами, разделением на акты и незначительным количеством действующих лиц, возбуждал интерес во Франции. Теория итальянского театра повлияла и на старую драму мистерий, моралите и фарсов. Так, «Жертвоприношение Авраама» (1550) Теодора де Беза, и «Dé confiture de Goliath» (1552) Иоахима де Коньяка, делятся уже на акты. Классическое влияние, шедшее из Италии, заметно и на «Адвокате Патлэне». Плеяда в своём стремлении ввести итальянскую классическую драму, только ускорила и сделала более резким уже начавшийся процесс. Старая средневековая драма доживала последние дни. Уже в 1572 г. Жан де ла Тай, в своём «Искусстве трагедии», отзывается с презрением о театре, «пригодном только для простонародья». В 1599 г. представление мистерий навсегда прекратилось. Победа классическому театру далась, однако, не сразу. Трагедия Жоделя «Клеопатра» (1552) была разыграна в Реймсе, но большая часть трагедий классического склада остались не игранными, а те, которые были поставлены на сцену, представлялись на школьных любительских спектаклях. Теория драмы ещё не была разработана. Скалигер ещё не знал правила трёх единств, ставшего позднее лозунгом классического театра: он предлагал только единство времени, в видах правдоподобия, и конденсирование действия на катастрофе. Неопределённость драматической теории выражается всего резче в подразделениях драмы на трагедии, комедии, трагикомедии, пасторали, историко-трагедии и историко-комико-трагедии и комедии, над которыми посмеялся Шекспир в «Гамлете». Сюжеты брались то из античной истории, то из библейской, а то и из современной Ф. политической жизни. Таковы «Медея» (1553) Жана Бастье де ла Прюза, «Софонизба» (1555) Меллена де Сен-Желэ, «Юлий Цезарь» (1560) Жака Гревена, «Давид» (1566) Луи Демазюра, «Sephthes» (1567) Флорана Кретьена, «Неистовый Саул» (1572) и «Голод, или Гавеаниты» (1573) Жана де ла Тая (1540—1611); такова и знаменитая «Шотландка» (1601) Монкретьена, где изображается казнь Марии Стюарт. Подобное же разнообразие представляют пьесы более знаменитого драматурга этой эпохи Робера Гарнье (1534—1590?). Его пьеса «Брадаманта» (1582) ввела ещё одну разновидность сюжетов — сюжет романтический. Комедия ещё более подчинилась итальянскому влиянию. Этому способствовали игравшие в Париже итальянские актёры (см. Комедия). С Плеядой появились первые правильные комедии нравов: «Евгений» (1552) Жоделя и «La Maubertine» (1555) Гревэна. За ними следовали пьесы Лариве (родом итальянца) "Духи" (1579) и др., представлявшие собой переработки итальянской "учёной комедии" и использовали приёмы средневекового фарса. Новый период начинается во французском театре с Александром Арди (1560—1630). Его восемьсот трагедий и трагикомедий уже писались для сцены и для большой публики. Они были играны в помещении, опустевшем после прекращения Confrérie de la Passion. Театр Арди — типичный театр Возрождения; его трагикомедии — те же драмы романтиков. Его искусство, как и английская Елизаветинская драма, — результат взаимодействия классических драматических теорий и запросов народной драмы, вышедшей из средневекового религиозного театра. Мишель Монтень Во Франции поэтике Возрождения не было суждено развиваться далее. Гуманизм привёл к особому, чисто французскому, классицизму. Малерб своей теорией простоты и здравого смысла строго осудил все преувеличения классицизма Возрождения. Под его влиянием не привились неуклюжие слова, введённые Ронсаром, стало исчезать и рабское подражание всему итальянскому. Ф. гений вступил в свои права. В Малербе впервые проявилось то преобладание логики, та сухость, ясность и строгая обузданность воображения, которые считаются основными свойствами Ф. ума. Они выработались особенно позднее, в классический период литературной истории Франции. Малерб был его главным провозвестником. Влияние Малерба распространялось через его учеников, Ракана (см. ниже) и Менара (1582—1642), и вызвало отпор у Матюрена Ренье (1573—1613). Оно совпало с общим упадком гуманизма. Верховная власть никогда не была ни на стороне гуманистов, ни на стороне реформационного движения. Уже в 1546 г. был сожжён Этьен Доле, автор трактата «Caton Chrestion» (1538). По мере приближения к середине века менялось и настроение величайшего выразителя Ф. гуманизма, Рабле. Он перестал мечтать о Телеме; жизнерадостность Гаргантюа исчезла; в последних книгах Пантагрюэля юмор становится острее и суше. Всего ярче дух времени сказывается у Монтеня. Гуманизм уже пережит; Монтень стоит уже на пороге XVII в. Его скептицизм сродни литературному рационализму Малерба. Монтень идёт наперекор присущему гуманистам упоению знанием; предпочитая «простую и наивную речь в устах и на бумаге», он осуждает литературные затеи Плеяды. Скептицизм всегда ведёт одновременно и к философскому консерватизму, и к большей терпимости; и то, и другое чувствуется в литературе конца XVI в. Друг и последователь Монтеня, Пьер Шаррон (1541—1603), в своём трактате «О мудрости» (1601) ведёт пессимизм познания к преклонению перед установленным вероучением. Требование терпимости слышится и со стороны католиков, и со стороны протестантов. Из среды последних выделяется в этом отношении Ла Ну (1531—1591), в своих «Discours politiques et militaires» (1587). Со стороны католиков в самый разгар междоусобных войн призывали к примирению и веротерпимости Лопиталь (1505—1573), автор «Mémoire au roi sur le but de la guerre et de la paix» (1568), и Гийом Дю Вэр (1556—1621), автор «Traité de la constance et consolation es calamités publiques» (1589). В этом духе была написана в самый момент входа Генриха IV в Париж и знаменитая «Мениппова сатира» (1593 или 1594) — ряд брошюр полемического характера, осмеивающих притязания католических противников короля. Авторы «Менипповой сатиры» стоят на точке зрения галликанизма, которая проходит красной нитью и в произведениях Рабле. У них сказывается и то доверие к королевской власти, которое все растёт среди людей третьего сословия по мере приближения к XVII в. Ещё в конце сороковых годов XVI в. молодой Этьен де ла Боэси (1530—1563) написал памфлет против абсолютной формы правления: «О добровольном рабстве», изданный в 1574 г. под заглавием «Contr’un». Одновременно с этим появляются «Франко-Галлия» (1573) Франсуа Отмана, анонимный «Французский будильник» (1574) и «Vindiciae contra tyrannos» (1578), написанные дю-Плесси-Морнэ. Кружок, выпустивший в свет «Мениппову Сатиру» сначала под названием: «La vertu du catholicon d’Espagne» (1593) и состоявший из Пьера ле-Руа, Н. Рапена (1535—1608) и Питу (1539—1596), находился под влиянием течения противоположного. Монархический идеал был в то время энергично проведён Жаном Боденом (1530—1596), в сочинении «Шесть книг о государстве». Так стихли все волнения периода гуманизма и реформации, смирившись перед католической церковью и королевской властью. Не угомонился один мятежный гугенот Агриппа д'Обинье (1550—1630), поэт и воин, верный сподвижник Генриха IV. Его не удовлетворил Нантский эдикт; переход короля в католичество ему представлялся изменой. С этого времени он уединился от политической жизни. Его «Трагические поэмы» (1616)- выражение воинствующего протестантизма. Классицизм Возрождение католицизма в XVII в. вызвало оживление в жизни монашеских общин. Среди монастырей, подвергшихся в это время преобразованиям, особую роль суждено было играть Пор-Роялю. В 1626 г. он был переведён в Париж, и здесь перед его монахинями аббат Дювержье де Горанн впервые начал проповедовать учение Янсениуса. Борьба янсенистов с иезуитами, вызвавшая такое сильное умственное брожение в церкви и в обществе, занимает до самого начала XVIII века центральное положение во Ф. литературе классического периода. Интерес к теологическим проблемам в век Людовика XIV не имел, однако, ничего общего с увлечением делами веры в XVI в. Под видом теологии обсуждались теперь, в сущности, вопросы морали и чисто земной человеческой психики. Суровое учение янсенистов об отсутствии свободы воли и врождённой греховности было понято лишь как стимул к борьбе с пороком. Декарт, как автор «Traité des Passions» (1650), и его ученик Паскаль, в своих «Мыслях» (Pensées, 1670), — по преимуществу психологи и моралисты. Психологические и нравственные вопросы всегда оказываются преобладающими в периоды политического застоя, — а таким было царствование Людовика XIV. «Мемуары» (1671) кардинала Реца (1613—1679) ещё заняты вопросами политики; но «Мемуары» и «Максимы» (1665) Ларошфуко, другого видного деятеля Фронды, обращаются целиком на изучение внутренних движений человеческой души, — и в этой области представитель разбитой королевской властью аристократии доходит до крайнего пессимизма. Через двадцать лет, когда Лабрюйер издаёт свои «Характеристики», под видом подражания Теофрасту, он также все своё внимание обращает на вопросы личной морали и психологии; то знаменитое место его сочинения, где содержится приговор всему старому режиму, долго остаётся незамеченным. Рядом с этим в классический период Ф. литературы развиваются черты, завещанные, в поэзии, наставлениями Малерба. Декарт положил основание рационализму, ставшему одним из характернейших свойств Ф. философской мысли и лежащему в основе Ф. классицизма. Он сказывается даже в янсенизме: все поборники этого учения — Ле-Мэтр де Соси (1613—1684), Клод Лансело (1615—1695), Фонтэн (1625—1709), Антуан Арно (1612—1694), Пьер Николь (1625—1695) и проч. — были глубоко верующие католики, но они шли в делах веры рационалистическим путём. Такова логика Пор-Рояля, составленная Николем и Арно. Оттого янсенисты и отвергли тайну согласования предопределения и свободы воли. Наиболее блестящий выразитель идей янсенизма, Паскаль, был выдающимся математиком. Мальбранш (1638—1715), автор "Recherches de la verité " (1675) и «Conversations chrétiennes» (1677), оспаривал картезианство, во имя христианского учения, также аргументами чисто интеллектуальными. Равным образом и полемика знаменитого поборника католицизма и единодержавия Боссюэта блещет именно неумолимой логикой. Этим свойством отличалось и тяжёлое красноречие Бурдалу (1632—1704). Мистическое учение квиетистов, которое старались ввести г-жа Гюйон и Фенелон, не могло, при таких условиях, иметь прочного успеха. Салоны Если с наступлением эпохи классицизма идеям Возрождения уже не было более места, то литературные вкусы и нравы, пришедшие из Италии, все-таки ещё остаются в силе. В подражание флорентийским кружкам гуманистов возникли во Франции салоны. Первый литературный салон Парижа был основан Екатериной де Вивон, маркизой де Рамбулье (род. в 1588 г.), и её дочерью Юлией. Во второй половине XVII в. голубой салон отеля Рамбулье заменила гостиная г-жи де Скюдери. Такой же популярностью пользовались и приёмы у г-жи де Сабле, в доме которой возникли «Максимы» Ларошфуко. В голубом салоне предпочтение давалось условным поэтическим образам, занесённым из Италии. Таковы пастушеский роман «Астрея» Оноре д’Юрфе (1568—1625), и драматические бержерии ученика Малерба, маркиза Ракана (1589—1670). Интерес к пастушеской поэзии поддерживался античными воспоминаниями. Вергилию несколько позднее подражали Жан де Сегре (1625—1701) и Антуанетта Дезульер (1631—1694). Не позабытым был и петраркизм. Славой лучших сонетистов пользовались аббат Котэн (1664—1682), Клод Мальвиль (1597—1647), Ожье де Гомбо (1590—1666), Исаак Бенсерад (1612—1691). Излюбленным видом салонной поэзии был мадригал, мастером которого считался Антуан де ла Саблиер (1615—1680). В самом отёле Рамбулье возник сборник лирических пьес, посвящённых дочери хозяйки, Юлии: «Guirlande de Julie» (1641). Он был составлен Шарлем Монтозье (1619—1690). Среди гостей госпожи де Рамбулье находился и Марини, по имени которого вычурный стиль тогдашнего светского общества, соответствующий английскому эвфуизму и испанскому гонгоризму, в Италии был назван маринизмом. Во Франции за ним установилось наименование style précieux. Несколько позднее Сомэз (Антуан Будо) составил даже словарь: «Le grand Dictionnaire des précieuses» (1660). Будучи очагом всяких условностей и вычурностей, салонная жизнь вызвала, однако, и реакцию против педантизма и исключительности. Разговорная речь, естественно, обращала на себя особое внимание. Всякие, самые сложные вопросы обсуждались в общедоступной форме. Особенно стало цениться общее образование. Так создался тип «порядочного человека» (honnête homme), могущего поддерживать разговор на любую тему легко и остроумно. Вся литература XVII в. писана для этого honnête homme. К нему обращался в своих писаниях даже Декарт. Писать по-латыни не могло более никому прийти в голову.